⠀
Любить неродных детей – ни разу не данность. Это тяжелый труд сердца и головы. Чужого ребенка легко жалеть. Ему можно сострадать. Молиться за него. Но искренне любить трудных детей с их истериками, ЗПРами, нервными тиками, ковырянием в носу и прочими наследственностью и наследством асоциальной среды, в которой прошло их раннее детство, вот так вот запросто могут только святые.
⠀
Открывая приют, нужно быть готовыми к огромной духовной работе. К неизмеримому терпению и всепрощению. И результатом этой работы должна стать внутренняя готовность «чужих» взрослых принимать детей абсолютно. И работать на атмосферу. Атмосферу семьи.
⠀
Что же это за атмосфера такая? Да самая обычная на самом деле. Как во множестве самых заурядных семей. Но, несмотря на всю обычность, в приюте эту атмосферу создать довольно трудно. По целому ряду причин. Труднодостижимость абсолюта в любви – лишь одна из них. Есть другие. Организационные и бытовые. Велик, например, соблазн «заказенить» многие вещи – просто для удобства взрослых. Самое банальное – подписать шкафчики, полотенца, обувь. Установить жесткий распорядок дня с отбоем в 21:00 для всех без исключения. Удобно.
⠀
Мы так отказались от такого подхода в самом начале. Ранний отбой у нас только для маленьких. Со старшими, когда мелкие улягутся, – посиделки за чаем с печеньем, мечтами и планами. Девочки могут посекретничать с воспитателем.
⠀
Мы ездим с ребятами на море на каникулах, водим их в секции, приглашаем к ним частных педагогов. Иногда все вместе готовим ужин. Большие помогают с уроками маленьким.
⠀
По большому счету задача у приюта одна – дать каждому ребенку непроходящее ощущение «чейности» и глубокого тыла. Он должен точно знать, что он нужен, ценен, небезразличен. Всегда. Вне зависимости от всего. Его могут поругать, могут даже наказать. Но ни при каком раскладе его не предадут и не отдадут.